Защита участника организованного преступного сообщества (часть 3)

Московский городской суд под председательством Федерального судьи Суворова А.А. 12 мая 2025 года огласил приговор по резонансному уголовному делу 2-0002/2025 в отношении десяти членов так называемой ОПС «Таганские», фрагменты которого в тот же день разлетелись в средствах массовой информации.

Что же, теперь и я могу, насколько возможно, дополнить ранее опубликованные две статьи по этому громкому делу.

Защита участника ОПС в суде присяжных — Материал подготовлен по уголовному делу № 2-0002/2025 в отношении членов так называемой ОПС «Таганские»

Стадия представления доказательств стороной защиты. Допрос подсудимых

Прежде всего, подготовка показаний подсудимого, равно как и его допрос защитником зависит от поведения подсудимого в ходе судебного следствия. А когда за оргстеклом десяток или около подсудимых, известная пословица: «слово - серебро, а молчание - золото» становится одним из важнейших инструментом защиты. В деле же «таганских» этот инструмент был за небольшим исключением не применим, поскольку на радость государственным обвинителям глупые выкрики и не менее глупые вопросы свидетелям обвинения сыпались из-за оргстекла, как из рога изобилия на протяжении всего судебного следствия. Реакция большинства подсудимых на советы защиты: помолчать, была нулевой. По сути, прислушались к этому совету защиты только четверо подсудимых, но это уже не могло спасти их положение, и «умники» потянули за собой в тюрьму всех.

Представление доказательств стороной защиты включает в себя такое важное доказательство, как показания подзащитного. Естественно, его показания нельзя «пускать в свободное плавание», иначе, во-первых, он может наговорить такого, что защитнику в прениях «крыть будет нечем».
Во-вторых, председательствующий наверняка будет останавливать подсудимого, если его показания перед коллегией присяжных заседателей не будут проработаны с защитником, и в таком случае показания подсудимого будут скомканы, а впечатления присяжных заседателей от показаний будут соответствующими.

Поэтому перед допросом подзащитного с участием коллегии присяжных заседателей защитнику следует тщательно проработать с подзащитным предстоящие показания с учётом показаний свидетелей обвинения уже допрошенных с участием коллегии присяжных заседателей и иных представленных стороной обвинения доказательств, прежде всего оглашённых показаний свидетелей, данных в ходе предварительного следствия. Кроме того, следует проработать с подзащитным вопросы, которые с большой степенью вероятности могут поступить в его адрес от стороны обвинения (если не планируется заявить об отказе отвечать на вопросы государственных обвинителей) и присяжных заседателей, и ответы на эти возможные вопросы.

Если целесообразно давать показания в форме ответов на вопросы защитника, естественно вопросы адвоката и ответы подзащитного следует тщательно продумать как защитнику, так и подсудимому.

Ну, и конечно, перед представлением доказательств стороной защиты, адвокатам желательно определиться, в каком порядке их подзащитные будут давать показания (отвечать на вопросы защитников, государственных обвинителей и суда). И в общих чертах договориться об очерёдности и пределах выступлений в прениях.

Если подсудимым после консультаций с защитником принято решение не отвечать на вопросы государственных обвинителей, то подсудимому надо быть готовым к тому, что после его заявления не отвечать на вопросы государственных обвинителей, последние, тем не менее, будут их задавать. Праву подсудимого не отвечать на вопросы государственных обвинителей закреплённому в Статье 51 Конституции РФ в правовом единстве с пунктом 21 части 4 статьи 47 УПК РФ, в соответствии с принципом процессуального равноправия сторон, корреспондирует право стороны обвинения задавать вопросы.

Так, подсудимый Щ. закончив свои показания, заявил, что не будет отвечать на вопросы государственных обвинителей. Однако они начали задавать вопросы, его защитники молчали и Щ. стал отвечать на вопросы государственных обвинителей.

Следующим давал показания мой подзащитный Л., который не должен был отвечать на вопросы государственных обвинителей согласно нашему плану защиты. Понимая эмоциональную напряжённость Л., приняв во внимание ситуацию с допросом Щ., я, закончив допрос Л., обратился к председательствующему о наличии у меня процессуального заявления. И после удаления коллегии присяжных заседателей, я изложил своё заявление и попросил председательствующего судью Суворова А.А. ещё раз разъяснить Л. его право не отвечать на вопросы государственных обвинителей, что и было сделано председательствующим.

После чего Л. ответил на все вопросы, поступившие от присяжных заседателей, вопросы председательствующего, а на каждый из нескольких десятков заготовленных вопросов государственных обвинителей отвечал одной фразой: «не отвечаю на вопрос».

И последнее, в идеале показания подсудимых должны хотя бы по основным пунктам, как правило, объёмных обвинений быть логичными, согласованными и последовательными, без «лирических» отступлений от существа предъявленных обвинений. Однако при множестве эпизодов, несусветной активности большинства «таганских» и отсутствии командной работы защитников добиться этого было практически невозможно. Единой позиции непризнания вины здесь было явно недостаточно.

Так, подсудимый Л., отвечая на вопрос присяжных: как он оказался на рынке «Афганец» с подсудимым Щ., ответил: «поехал на рынок за продуктами и встретил там Щ.». Подсудимый Щ. на вопросы государственного обвинителя показал, что заехал за Л. и они на машине Щ. поехали на рынок, потому что Щ. надо было увидеться с Н., был вечер и торговые палатки уже были закрыты. Мелочь? Нет, не мелочь, как известно маленькая ложь рождает большое недоверие. Хотя по тому инкриминируемому деянию, с которым связаны эти показания, счёт голосования присяжных заседателей оказался в пользу Л. и Щ.

Прения

У граждан поверхностно знакомых с отечественным уголовным судопроизводством с участием присяжных заседателей бытует мнение, что опытный адвокат может «манипулировать» присяжными заседателями и таким образом добиваться оправдания преступника.

«Манипулировать» присяжными заседателями конечно можно, но, как раз, не адвокату, вне зависимости опытному или не опытному. Во-первых, адвокат в действующей системе уголовного судопроизводства не имеет такой возможности априори. Во-вторых, даже если бы такая возможность могла появиться гипотетически, председательствующий и процессуальные оппоненты этого не допустят.

Одна из основных задач государства - это обеспечение безопасности своих граждан. Поэтому, по делам в отношении организованной преступности, в уголовном судопроизводстве стороной обвинения используется весь инструментарий, которым государство владеет. Положение адвоката здесь бывает совершенно бессильно. Как говорится: «не забалуешь».

В этой связи для понимания настроя присяжных заседателей не лишне по ходу судебного следствия не только внимательно слушать вопросы, поступающие председательствующему от присяжных заседателей, но и наблюдать за возможными проявлениями настроя присяжных заседателей.

Известно, что опытный адвокат должен уметь убеждать, уметь отобрать и показать доказательства стороны обвинения, исследованные по делу с участием присяжных заседателей, в защиту подсудимого; уметь донести до присяжных заседателей соответствующие доводы в убедительных словах и выражениях, доступных для понимания. И, если хотите, возбудить у присяжных заседателей интерес к своему выступлению и приводимым доводам, в том числе посредством навыков речевой культуры.

Подсудимый также имеет право выступать в прениях, но при этом надо понимать, что при реализации этого права, он может навредить себе, а то и свести на нет все усилия своих защитников.

По делу «таганских» так и произошло. В прениях рьяно выступали те подсудимые, которые «умничали» в ходе судебного следствия, что помимо прочего негативно повлияло на результаты голосования коллегии присяжных заседателей в отношении всех подсудимых.

В этом деле у каждого подсудимого было два защитника, а то и три. У большинства подсудимых в прениях выступали оба защитника, хотя не всегда такая практика является правильной. Это зависит от методики построения речи, её объёма и обработки. Перегружать присяжных заседателей не стоит.

Сложность подачи защитником присяжным заседателям оценки исследованных с их участием доказательств заключалась в том, что каждому подсудимому инкриминировалось помимо нескольких эпизодов убийств ещё и участие в ОПС (части 1 и 2 статьи 210 УК РФ) и бандитизм (части 1 и 2 статьи 209 УК РФ), признание виновным в которых наверняка влекло признание виновным во всех инкриминируемых тому или иному подсудимому убийствах вне зависимости от его ролевого участия. Поэтому, слушая речи государственных обвинителей, которые выступали два дня, защитникам пришлось по ходу вносить коррективы в построение своих выступлений.

Так, основные тезисы моей речи сводились не к убеждению присяжных заседателей в непричастности Л. к ОПС, что было бессмысленно и могло привести к признанию его виновным по всем инкриминированным убийствам, а содержали детальный анализ противоречий в показаниях свидетелей - бывших участников ОПС в отношении подзащитного, и объективное обоснование факта его ухода из ОПС в 2008 году.

Речи большинства коллег также были содержательными и логически безупречными.

Но не менее содержательным и безупречным было напутственное слово председательствующего присяжным заседателям, произнесённое им в строгом соответствии с требованиями статьи 340 УПК РФ, не оставившее никаких сомнений в том, что присяжные заседатели его услышали.

Тем не менее, когда после напутственного слова председательствующего присяжные заседатели удалились в совещательную комнату отвечать на 280 вопросов, сформулированных им в вопросном листе, у некоторых коллег вдруг появилась неведомо на чём основанная надежда, что кто-то из подсудимых может быть оправдан.

Но вердикт присяжных оказался оправдательным только в части некоторых инкриминированных подсудимым деяний и то не в отношении каждого из подсудимых.

Обсуждение последствий вердикта и приговор

Выбранная мною в ходе судебного следствия тактика защиты, которая немало раздражала государственных обвинителей, и методика построения речи в прениях дали определённый результат: из пяти инкриминированных убийств Л. был признан виновным в участии в двух, из них по одному - заслуживающим снисхождения. Хотя это обстоятельство предсказуемо не повлияло на суровость наказания, назначенного Л.

В соответствии с частью 3 ст. 347 УПК РФ в случае вынесения обвинительного вердикта производится исследование обстоятельств, связанных с квалификацией содеянного подсудимым, назначением ему наказания, разрешением гражданского иска и другими вопросами, разрешаемыми судом при постановлении обвинительного приговора. По окончании исследования указанных обстоятельств проводятся прения сторон, во время которых последними выступают защитник и подсудимый.

Стороны могут затрагивать в своих выступлениях любые вопросы права, подлежащие разрешению при постановлении судом обвинительного приговора. При этом сторонам запрещается ставить под сомнение правильность вердикта, вынесенного присяжными заседателями (часть 4 ст. 347 УПК РФ).

На этой стадии судоговорение было посвящено заслушиванию исковых заявлений потерпевших и представлением стороной обвинения не лучшим образом характеризующих подсудимых материалов дела. Также большинство защитников, в свою очередь, сделали акцент на представлении суду положительно характеризующих подсудимых материалов и медицинских документов, свидетельствующих о наличии заболеваний.

Однако, поскольку по делу «таганских» инкриминированные деяния охватывали временной период с 1991 по 2019 годы и было понятно, что государственные обвинители запросят для всех подсудимых максимальные сроки лишения свободы, для защиты важнейшим вопросом права, подлежащим разрешению при постановлении судом обвинительного приговора, был вопрос применения сроков давности (статья 78 УК РФ).

И суд применил сроки давности с подачи стороны обвинения, но не стороны защиты, по нескольким составам инкриминированных деяний, которые нисколько не влияли на размер назначенного подсудимым наказания.

Вторым правовым вопросом, совершенно бесперспективным для положительного разрешения, но с которым некоторые коллеги всё же обратились к председательствующему на основании частей 4 и 5 статьи 348 УПК РФ, был вопрос о признании своих подзащитных невиновными в связи с недоказанностью их участия в совершении отдельных инкриминированных преступлений.

Во вторых прениях государственные обвинители просили суд назначить подсудимым следующее наказание: четверым подсудимым - 25 лет лишения свободы с отбыванием первых 12 лет в тюрьме; одному - 24 года лишения свободы с отбыванием первых 11 лет в тюрьме; и пяти подсудимым - 23 года лишения свободы с отбыванием первых 10 лет в тюрьме; а также всем подсудимым назначить ещё и дополнительное наказание в виде ограничения свободы после освобождения (?) сроком на два года.

Принимая во внимание, что одному подсудимому уже 67 лет, двоим - 60, двоим - около 60, а четверым - за 50, дополнительное наказание для них запрошено государственными обвинителями, видимо, на всякий случай. Чтобы не гласил уголовный закон о назначении наказания, смысл обвинительного приговора по данной категории дел и, в частности, по «таганским» сводится к короткой формуле: «чтобы обезвредить подсудимого».

Суд назначил наказание всем «таганским» в соответствии с пожеланиями государственных обвинителей, кроме моего подзащитного Л. и подсудимого Щ., которым «сбросил» по одному году, назначив по 22 года лишения свободы с отбыванием первых 10 лет в тюрьме.

Таким приговором окончено самое долгое за всю историю московских судов судебное разбирательство уголовного дела по первой инстанции.

Адвокат Нагорный Е.А.
13 мая 2025 года

По вопросам полной или частичной публикации материалов статьи обращайтесь к автору. В случае использования отдельных цитат или ссылок на информацию статьи, обязательным требованием является указание автора, названия статьи и ссылки на первоисточник в виде advokat-nagorny.ru